Накануне была обнародована запись разговора бывшего министра юстиции Айелет Шакед с бывшим председателем коллегии адвокатов Эфи Наве. Наве, судя из разговора попросил, чтобы Шакед назначила его креатуру Эйтана Оренштейна председателем Тель-Авивского окружного суда, пообещав за это поддержать назначение в Верховный суд любого нужного Шакед судьи.
Айелет Шакед решила объясниться после той публикации и сделала следующее заявление:
“Девять лет назад я с почтением вошла в министерство юстиции. В то же время я приняла решение, что не буду неэффективным министром.
Я села в кабинет с целью реализовать политику, которую я взяла на себя - выстроить более консервативную и более разнообразную судебную систему.
С этой целью я поддерживала партнерство с коллегией адвокатов. Что изменилось в тот вечер, так это структура властных отношений между членами комиссии по отбору судей. Если до этого ее представители находились в глубоком союзе с судьями Верховного суда и вместе получали большинство, то при моем руководстве министерством юстиции выборные должностные лица получили большинство и впервые имели возможность проводить политику. Конечно, если бы этого не сделала я, это сделали бы судьи. Как было всегда, так как и есть сегодня. Действительно, мое пребывание в министерстве юстиции было другим. Я была не министром юстиции по титулу, а министром, который пришел работать и создавать перемены.
Я умела бороться за принципиальные вопросы, выдерживать тяжелое давление и вести переговоры. Одним словом - политика. Я засучила рукава и использовала свою политическую силу и способности, чтобы действовать решительно и мудро.
Все делалось на благо страны и на благо продвижения той повестки, по которой я была избрана. Это цель, и она была перед моими глазами на протяжении всего пути.
Неприятно смотреть, как делают колбасу. Конечно, неприятно слышать личные записи об управлении политическими шагами и назначениями в любой сфере. Неприятно, но так обстоят дела. Но тем, кто не переносит жару, не стоит заходить на кухню. Открою вам секрет: судьи - это люди из плоти и крови, и их беседы по этим вопросам тоже ведутся. Политика – это искусство возможного в любой системе.
Каждый должен подумать о своих личных разговорах и о том, как бы они звучали, если бы были публичными. Что касается судьи Оренштейна, комиссия по назначению рекомендовала двух кандидатов: судью Оренштейна и судью Шнеллера.
Судья Шнеллер принадлежал к моему политическому лагерю, и на меня было оказано политическое давление с целью его назначения. С другой стороны, покойный председатель Верховного суда Мириам Наор, судебная система и коллегия адвокатов оказывали на меня давление, чтобы я назначила Оренштейна. Юридическая система в ее различных формах в подавляющем большинстве считала, что он был наиболее подходящим кандидатом для того, чтобы баллотироваться на важный пост председателя окружного суда.
Когда я остановила свой выбор на судье Оренштейне, покойная Наор сказала мне: “Молодец, ты сделала правильное дело». Действительно, в суде произошла административная трансформация, трансформация, которую хвалили от стены до стены.
Легко оклеветать, легко оболгать. Трудно понять сложную реальность. И самое сложное - сделать то, что сделала я - построить консервативный лагерь в Верховном суде и назначить хороших и национальных судей по всему проспекту системы.
Хорошего праздника”.
